Бестужев-Марлинский Александр Александрович. Ревельский турнир

Загрузить книгу на мобильный телефон.

Часто своевольные кони разносят их, и копья поражают воздух;
часто, стукнувшись лбами, они путаются в сбруе другого и, как петухи, ловят
промах врага. Вот уже рижский рыцарь Гротенгельм дважды остался победителем
и взял в приз золотой шарф из рук царицы красоты. Трубы прогремели ему туш,
- народ приветствовал кликами. Тогда только выехал гордый Унгерн,
который будто презирал легкие победы и ждал, чтобы другой увенчался ими для
украшения его триумфа. Они слетелись, сшиблись, и Гротенгельм покатился
через голову с копем своим. Забавнее всего был удар копья Ун-гернова: он
повернул шлем Гротенгельма налево кругом, и тот, вскочив на йоги, долго не
мог из него высвободиться, задыхаясь и ничего не видя. Смех и рукоплескания
полетели со всех сторон. Унгерн остался, ожидая противников.
Бросив повода и опершись на копье, величаво стоял он среди площади.
Трубы гремели, герольды вызывали охотников, но сила рыцаря ужасала, -
никто не являлся.
Все дамы, все зрители восклицали: "Отдать Унгерну награду, отдать
лучшему, храбрейшему!"
- Отворите! - закричал неизвестный рыцарь, приближаясь, - и в то же
мгновение, не дожидаясь, покуда отворят решетку, он сжал в шпорах коня и
стрелой перелетел через нее.
Хвост разом осаженного коня лег на землю, по рыцарь не шевельнулся в
седле, только перья со шлема раскатились по плечам и снова вспрянули от
удара. Минуту стоял он как вкопанный, слегка поигрывая поводами, как будто
желая осмотреться и дать разглядеть себя, и потом тихо, манежным шагом
поехал кругом ристалища, приветствуя собрание склонением головы. Наличник
его был опущен, щит без герба, латы вороненые с золотою насечкою. Огненный
цветом и ходом конь его храпел и фыркал и весь был на ветре, как будто
ступал по облаку пыли, взвеваемой его ногами.
- Какой статный мужчина! - сказала, прищуриваясь, фрейлейн Луиза фон
Клокен брату своему, когда неизвестный проезжал мимо.
- Какой жеребец! - воскликнул ее брат, - во всех статях, - даже и
хвост трубою. Это картина - не конь. Крестец - хоть спи на нем, ноги
тоньше, нежели у италиянца Бренчелли... и пусть меня расстреляют горохом,
если он танцует не лучше фогта Тулейна... только что не говорит.
- Эту привилегию имеют только ослы, - с досадою подхватил Тулейн,
который по случаю сидел сзади.
- Это я вижу теперь, - смеючись отвечал фон Кло-кен. - Но кто этот
неизвестный удалец?
- Это Доннербац! - отвечали многие голоса.
- Неужели он так скоро успел просушить свою голову? Я оставил его за
шестою бутылкою венгерского на завтраке у ратсгера Лида.
Между тем рыцарь подъехал к гермейстеру, склонил копье, низко-низко
поклонился Минне - и вдруг поднял на дыбы коня своего, метнул его вправо и
во весь опор поскакал к Унгерну.